Here are a few lines of my precious memories of Gala.

Coming from Tashkent to Leningrad in 1968 is like buying a one-way ticket on Elon Musk’s spaceship. Children from the provinces had to at least understand how to get on the escalator without losing face, and how to keep their balance in the subway train when braking. Galya arrived or flew in, I don’t know exactly, all the way from Tashkent at the age of 16 with a gold medal in her arms. I remember that she had a referral from some Uzbek committee, because then, after graduating from the institute, she had to return to Uzbekistan, to a documentary film studio or something of the likes. Not immediately, but two years later, Galya and I found ourselves in the same hostel on the Fontanka embankment in a room for 6 people with windows on the Fontanka. The Institute was called the Leningrad Institute of Film Engineers. Faculty of Chemical Technology. I’m not sure about Galya’s major of study, but something like Production of Film and Photo Materials.

And our institute, LIKI, was in those days not just an institute, but a type of elite educational institution of engineers for film production. Therefore, we had access to private screenings at the Movie Theater and all sorts of small perks in the form of creative evenings at our institute. The profession that we got there no longer exists, because there is no more processing of film and photographic materials in mass cinema production. All of the timeless masterpieces shot with film cameras by great operators are digitized and extracted from the air into dry pixels. It’s not bad. It’s just the flow of life.

I remember that in a huge room on the fifth floor of the student boarding house on Fontanka our beds with Galya stood on opposite sides of the room. There were two windows between us and a bookcase with books between the windows. At that time everyone smoked. And we smoked, of course, too. But smoking was not allowed indoors. Cigarettes were just some kind of rubbish: very strong Cuban, we just kept them in our mouths, our lips burned from them and we read Hemingway’s “Islands in the Ocean” aloud. Saltykov-Shchedrin library on the Fontanka embankment let students read magazines, so we would spend a lot of time there together.

Then Galya worked at NIKFI, a film and photo research institute. Then, when the thaw came, we worked there together, in the same research laboratory. Gwg, it was not to be late, and then everyone drank coffee and discussed how it would be in this country beautifully and freely!! And they read like crazy what was impossible before.
Few of my friends had such a talent for irony towards themselves and others. And this is the privilege of very few.

Valentina Tsvetkova

Это несколько строк моих драгоценных воспоминаний о Гале.

Приехать в 1968 году из Ташкента в Ленинград – это всё равно, что купить билет в один конец на космическом корабле Илона Маска. Детям из провинции нужно было как минимум понять, как встать на эскалатор, не потеряв лица, и как удерживать равновесие в поезде метро при торможении. Галя приехала или прилетела, не знаю точно из Ташкента в свои 16 лет с золотой медалью в обнимку . Мне помнится, что у неё было направление от какого-то узбекского комитета, потому что потом, по окончании института, она должна была вернуться в Узбекистан, на киностудию документального что ли кино. Не сразу, но через два года мы оказались с Галей в одном общежитии на набережной Фонтанки в комнате на 6 человек с окнами на Фонтанку. Институт назывался Ленинградский институт киноинженеров. Факультет химико- технологический. Специальность – не уверена, но у Гали производство кинофотоматериалов.
А наш институт, ЛИКИ, был в те времена, не просто институт, а типа элита инженеров для кинопроизводства. И нам были доступны закрытые просмотры в Доме Кино и всякие мелкие радости в виде творческих вечеров в нашем институте.

Профессии, которую мы там получили, больше не существует, потому что нет более в массовом кино производстве обработки кинофотоматериалов. А все шедевры, снятые пленочными камерами и великими операторами оцифрованы и извлечены из воздуха в сухие пиксели. Это не плохо. Это просто течение жизни. Помню, что в огромной комнате на пятом этаже общежития на Фонтанке наши с Галей кровати стояли напротив. Между нами были два окна и между окнами этажерка с книгами. Тогда все курили. И мы курили, конечно же, тоже. Но в комнате было нельзя. Сигареты были просто какая-то дрянь: очень крепкие кубинские, мы их просто держали во рту, от них горели губы и мы вслух читали ” Острова в океане” Хемингуэя. И пропадали в библиотеке Салтыкова -Щедрина на набережной Фонтанки. Там давали читать журналы.

Потом Галя работала в НИКФИ – это научно исследовательский кинофото институт. Потом, когда наступила оттепель, мы работали там вместе, в одной лаборатории, научно- исследовательской. Глвг, было не опоздать, а потом все пили кофе и обсуждали как будет дальше в этой стране прекрасно и свободно!! И читали как угорелые то, что раньше было нельзя.

Мало кто из моих подруг был с таким талантом иронии к себе и окружающим. А это, привилегия очень немногих.

Валентина Цветкова